Пн-пт с 9 до 19, сб-вс по договоренности
07 января 2022
Горовенко Василий Викторович,
кандидат юридических наук,
доцент, арбитражный управляющий
Аннотация: исследование, представляет собой результат осмысления личного опыта автора по оспариванию сделок в процедурах банкротства в качестве арбитражного управляющего как инициатора подобных обособленных споров. Исследование построено от общего к частному с последовательным анализом отдельных наиболее интересных или неоднозначных моментов, возникавших в делах подобного рода за последние 5 лет подобной практики. Рассуждения автора будут полезны тем читателям, которые знакомы с ФЗ № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее по тексту — Закон о банкротстве), поскольку статья изобилует специальной терминологией, применяемой в делах о банкротстве.
Annotation: the study is the result of understanding the author’s personal experience in challenging transactions in bankruptcy proceedings as an arbitration manager as the initiator of such separate disputes. The study is built from the general to the particular with a consistent analysis of some of the most interesting or ambiguous points that have arisen in cases of this kind over the past 5 years of such practice. The author’s reasoning will be useful to those readers who are familiar with Federal Law No. 127-FL «On Insolvency (Bankruptcy)» (hereinafter referred to as the Bankruptcy Law), since the article is replete with special terminology used in bankruptcy cases.
Ключевые слова: оспаривание сделок, добросовестность, разумность, расходные операции по счету, процедуры банкротства, наблюдение, конкурсное производство.
Keywords: disputing transactions, good faith, reasonableness, account expense transactions, bankruptcy procedures, supervision, bankruptcy proceedings.
Итак, безусловно следует признать, что оспаривание сделок в процедуре банкротства — один из важнейших, а иногда и единственный способ пополнения конкурсной массы и удовлетворения требований кредитов.
Надо сказать, что с точки зрения «механики» правовой работы, нет особой разницы в процедуре банкротства какого должника (физического или юридического лица) происходит оспаривание сделок.
Единственное значимое отличие, обнаруженное автором, заключается в следующем. В процедуре банкротства юридического лица есть две универсальные процедуры, которые имеют место в подавляющем числе случаев — это наблюдение и конкурсное производство. В процедуре банкротства физического лица, также есть две процедуры — реструктуризация долгов и реализация имущества. В этом смысле реструктуризация долгов является неким аналогом наблюдения, хотя и имеет существенные отличия, прежде всего с точки зрения цели данной процедуры.
Однако вернемся к оспариванию сделок и особенностям реализации данного мероприятия в зависимости от того в процедуре какого лица — физического или юридического оно осуществляется.
Разница заключается в том, что в процедуре наблюдения временный управляющий может оспаривать только те сделки, которые были совершены должником в рамках самой процедуры наблюдения и без согласования с ним. Такие сделки являются оспоримыми и разновидностью недействительных сделок, совершенных без требуемого по закону согласования третьего лица.
Разумеется, такие сделки встречаются крайне редко, в частности в практике автора статьи они не встречались вовсе.
Наибольший же интерес с точки зрения цели процедуры банкротства юридического лица, которую можно сформулировать как — стремление к максимальному удовлетворению требований кредиторов, представляет другая категория сделок. Тех сделок, которые были совершены до начала процедуры банкротства. Так вот эти сделки временный управляющий в процедуре банкротства оспорить не может. Эти сделки могут быть оспорены только в последующих процедурах банкротства, в том числе в рамках конкурсного производства.
Собственно, отличие оспаривания сделок, совершенных до начала процедуры банкротства в деле о банкротстве физического лица, заключает в том, что финансовый управляющий вправе оспаривать сделки прямо с рамках первой процедуры банкротства, что является очень значимым фактором, поскольку подобные обособленные споры как правило очень затянуты по времени, особенно если ответчик (выгодоприобретатель по сделке) активно использует предоставленные ему законом процессуальные права для защиты своих интересов.
Следует признать, что предоставленная финансовым управляющим возможность оспаривать сделки должника начиная с первой процедуры банкротства, способствует существенной процессуальной экономии времени судебного разбирательства и благоприятно влияет на общий срок процедуры.
В этой связи в порядке постановки проблемы можно сформулировать следующий тезис: целесообразно ли предоставить временному управляющему юридического лица в рамках процедуры банкротства предоставить возможность оспаривания сделок должника, совершенных до начала процедуры банкротства?
Выгода от положительного ответа на данный вопрос очевидна — существенная экономия времени процедуры банкротства, тем более что срок исковой давности для управляющего начинает течь с момента его назначения на процедуру наблюдения (за редким исключением, наличие которого еще нужно доказать суду).
С другой стороны, вот так сразу определить отрицательные стороны такого подхода не представляется возможным. В этой связи, анализ «плюсов» и «минусов» такого подхода явно выходит за рамки настоящей статьи и может быть предметом самостоятельного исследования.
В остальном же, как отмечалось, «механика» правовой работы управляющего по оспариванию сделок должника существенно не зависит от конкретной процедуры банкротства.
Особенности отечественной хозяйственной практики таковы, что в процедуру банкротства юридических лиц, как правило попадают две категории юридических лиц:
а) юридические лица, которые создавались или использовались для совершения спорных хозяйственных операций и в которых по той или иной причине пропала нужда или кредиторы которых остались недовольны взаимодействием с ними;
б) юридические лица, имущество которых активно распродавалось перед началом процедуры (то есть имел место вывод активов должника).
Практика показывает, что, если юридическое лицо представляет собой ценность для его учредителей, они всем силами стараются не допустить введения процедуры банкротства или же в максимально сжатые сроки заключить мировое соглашение (осуществить погашение требований кредиторов, используя финансовые возможности третьих лиц). Надо сказать, что суды в подавляющем большинстве случаев идут на встречу подобным желаниям учредителей и всячески способствуют если не применению сторон, то как минимум удовлетворению требований кредиторов.
Таким образом, обычную ситуацию начала процедуры банкротства юридического лица для арбитражного управляющего выглядит так — имущества на балансе нет, денежных средств на расчетном счете нет (сам счет арестован приставами по заявлению кредиторов). Естественно, что оспаривание сделок в такой ситуации, наряду с привлечением к субсидиарной ответственности лиц, контролирующих должника (далее по тексту — ЛКД), и череды последующих банкротств лиц, задолжавших должнику некую сумму денежных средств, по сути, единственные способы пополнения конкурсной массы и удовлетворения требований кредиторов.
Как известно Закон о банкротстве предусматривает две принципиальные модели оспаривания сделок должника:
1) по специальным основаниям, предусмотренным ст. 61.1 — 61.9 Закона о банкротстве;
2) по общим основаниям, предусмотренным Гражданским кодексом Российской Федерации (далее по тексту — ГК РФ).
В последние годы все больше укрепляется направление судебной практики, которое можно сформулировать следующим образом — если есть возможность оспорить сделки по специальным основаниям Закона о банкротстве, сделки должны быть оспорены по этим основаниям.
Здесь необходимо остановиться поподробнее и разобрать особенности как предпосылок оспаривания сделок по специальным и общим основаниям, так и правовых последствий квалификации сделок в зависимости от этих оснований.
Для примера возьмем классическую ситуацию, основанную на следующих вводных:
а) имеет место расходная операция по расчетному счету;
б) у управляющего отсутствуют документы, подтверждающие встречное предоставления со стороны выгодоприобретателя против произведенного платежа.
Естественно, такая сделка может оспорена как по специальным основания Закона о банкротстве, так и общим основаниям ГК РФ.
И в зависимости от такого по каким основаниям она будет оспорена, существенно измениться ее правовая характеристика.
Так, если она будет оспорена по специальным основаниям, такая сделка будет оспоримой, и для признания ее недействительной, необходим судебный акт.
Если же оспаривать ее по общим основаниям, например, по ст.170 ГК РФ или по ст.10 во взаимосвязи со ст.162 ч.2 ГК РФ, то также самая сделка будет ничтожной и не требующей судебного акта как такового для признания ее недействительной.
Но тогда возникает резонный вопрос, а может ли меняться правовая природа одной и той же сделки в зависимости от оснований ее оспаривания? Очевидно нет. Сделка не может быть одновременно и ничтожной и оспоримой.
Вернемся к нашему примеру. Расходная операция по расчетному счету, совершенная должником при отсутствии встречного предоставления в течении года до начала процедуры банкротства является оспоримой сделкой и попадает под действие п.1 ст.61.2 Закона о банкротстве, однако та же самая сделка, совершенная за 4 года до начала процедуры банкротства является ничтожной сделкой по совокупности правовых оснований, предусмотренных ст.170 ГК РФ как притворная сделка (то есть сделка прикрывающая безвозмездный вывод имущества из имущественной сферы должника) или как сделка, совершенная с нарушением закона нарушающая права и интересы третьих лиц (ст.10 и ст.168 ч.2 ГК РФ).
Не трудно заметить, что указанные расходные операции различаются только сроком, в течении которого они были совершены до начала процедуры банкротства.
Такой подход к квалификации сделок вряд ли можно считать методологически верным.
Тогда возникает вопрос – если нужно выбирать одну из возможных правовых характеристик рассматриваемой спорной сделки, какую лучше выбрать, ориентируясь на достижение цели процедуры банкротства?
По мнению автора, целесообразней такую сделку считать ничтожной по следующим соображениям.
Во-первых, специальные основания недействительности сделок, предусмотренные Законом о банкротстве, являются частным случаем недействительности, предусмотренные ГК РФ. Следовательно, следуя правилам научной классификации понятий, можно сформулировать следующий вывод — если нечто является частью целого, это нечто обладает признаками и характеристиками этого целого, иначе это нечто является частью другой общности.
В рассматриваемом случае расходной операции по расчетному счету при отсутствии встречного предоставления, очевидно, что операция является притворной, прикрывающей вывод денежных средств из имущественной сферы должника. Значит независимо от оснований оспаривания такой сделки, она должна признаваться ничтожной.
Во-вторых, срок исковой давности для оспаривания недействительной сделки по специальным основаниям в настоящее время составляет один год с момента введения процедуры наблюдения.
В ряде случаев такого срока недостаточно для принятия управляющем решения о целесообразности оспаривания сделки. Данный вывод может показаться спорным, однако сделан автором на основе личного опыта и его подробное рассмотрение выходит за рамки настоящего исследования.
В отличие от оспаривания по специальным основаниям, срок исковой давности по оспариванию сделок по общим основания ГК РФ составляет 3 года с момента введения процедуры наблюдения. Что по мнению автора дает большую гибкость в выборе стратегии пополнения конкурсной массы и удовлетворения требований кредиторов.
При оспаривании сделок иногда возникает вопрос — каков объем сделок подлежащий оспариванию? Другими словами, все ли сделки должны быть непременно оспорены или вопрос оспаривания сделок это вопрос целесообразности, ответ на которой тесно взаимосвязан с другим вопросом — позволяет ли объем оспоренных сделок и соответственно сформированной дебиторской задолженности как результат оспоренных сделок, удовлетворить требования кредиторов как по текущим платежам, так и реестровой задолженности.
Подобный вопрос возникает в связи с тем, что размер требований кредиторов, включенных в реестр требований кредитор существенно меньше общего размера совершенных должником сделок. Казалось бы ответ на данный вопрос прост и его можно сформулировать так — если есть сделки, подлежащими оспариванию их нужно оспаривать, ибо управляющий заранее не может предсказать какое из требований, образовавшееся по итогу оспаривания сделки будет обращено в денежные средства посредством добровольного исполнения со стороны контрагента должника, взыскания через службу судебных приставов или же через процедуру торгов.
Однако на самом деле ситуация далеко не так проста. Ведь каждая оспоренная сделка — это разрыв сложившейся правовой связи между контрагентами. И если в ситуации злоупотребления правом между аффинированными лицами, которые намерено осуществляли вывод денежных средств такой подход как тотальное оспаривание сделок можно признать верным, то в ситуации, когда аффинированная связь либо не очевидна, либо управляющий просто не располагает документами, подтверждающими равноценное встречное предоставление, оспаривание всех сделок способно существенно нарушить права и интересы третьих лиц.
Где же лежит корень проблемы, почему возникает вопрос о необходимости и целесообразности оспаривания любых сделок должника.
Все дело в «резиновых» категориях добросовестности и разумности поведения арбитражного управляющего, которые предусмотрены ст.20.3 Закона о банкротстве. Данные категории трактуются абсолютно субъективно всеми участниками процедуры банкротства, включая суд. И в этом бы не было большой проблемы, если не абсолютно несоразмерные меры ответственности, предусмотренные для арбитражных управляющих (речь идет о положениях п.3.1. ст.14.13 Кодекса об административных правонарушениях РФ, предусматривающих лишение права заниматься профессиональной деятельностью за повторное нарушение закона). Хотелось бы обратить внимание, что повторное субъективное усмотрение участников процесса может привести к дисквалификации управляющего в деле о банкротстве.
Учитывая, что тема ответственности арбитражного управляющего существенно выходит за рамки настоящей статьи, подчеркнем только ряд моментов.
Существенная диспропорция в вопросе ответственности арбитражного управляющего, помноженная на абсолютно субъективную трактовку понятий добросовестности и разумности его действий, провоцирует сугубо формальный подход к оспариванию сделок. То есть такой подход, при котором управляющий стремиться оспорить абсолютно все сделки должника невзирая на целесообразность подобных действий.
В свою очередь, излишнее за пределами целесообразности, оспаривание сделок, способно существенно нарушить интересы добросовестных третьих лиц, связанных с должником исключительно хозяйственными отношениями.
И если значение оспаривания сделок в банкротстве юридических лиц завязана исключительно на возможность удовлетворения требования кредиторов (тем более что вознаграждение управляющего формируется в том числе в процентном отношении от удовлетворенных требований кредиторов), то в банкротстве физических лиц оспаривание сделок связана в том числе с финансовыми интересами самого управляющего, поскольку в таких процедурах вознаграждение определяется в процентах от привлеченных в конкурсную массу денежных средств (то есть чем больше привлек, тем больше процент).
В заключении можно сделать следующие выводы:
Список использованной литературы: